Ведомости, 10.03.2015

Выставка Андрея Филиппова радует зрителей
По содержанию она имперская, но занимательная и смешная

У Андрея Филиппова есть знаменитая работа, без которой не обходится ни одна выставка про крушение советской империи. «Тайная вечеря» сделана в 1989 г. и представляет собой покрытый кумачом стол, сервированный 13 тарелками с серпом вместо ножа и молотом на месте вилки. На выставке в фонде «Екатерина» она также присутствует и вновь производит сильное и очень неприятное впечатление. Поясняющие материалы сообщают зрителям, что «тризна по СССР» – только первое прочтение этой инсталляции, но до второго – про вечное таинство – добраться трудно. Наоборот, только и думаешь, почему срезающие и ударяющие орудия труда в качестве имперских символов становятся зловещими орудиями уничтожения.

Вся выставка Филиппова, все 50 показанных на ней работ – развернутое рассуждение про особенности отечественной империи. Про русское имперское сознание, про добровольно принятую тяжесть византийской доли быть Востоком Запада или Западом Востока. Советская империя в таком контексте только частность и эпизод большой истории. И лозунг «Риму Рим», красующийся над «Тайной вечерей», также надо было бы рассматривать не соц-артовски глумливо, а в связи с все той же идеей преемственности. Надо бы, но не выходит.

Объекты и инсталляции Филиппова, какими бы раздумчивыми они ни прикидывались, все впадают в злую насмешку, чтобы не сказать в сатиру. Вторая по зрительской популярности работа выставки – «Ночь перед Рождеством»: русская печка с чайником на плите, валенки, дрова, топорик – и в открытой заслонке виден не огонь, а сцены из «Ивана Грозного». Тут метафора соотношения внешней и внутренней жизни такая объемная, что толкования ее безграничны. Вот так созерцаем мы жизнь властителей в топке-телевизоре как внешнюю, а она раз – и охватит нас однажды огнем, так, на мой взгляд, можно рассуждать сегодня, когда пламя из печки и вправду вот-вот вылезет. Ну а 12 лет назад, когда «Ночь перед Рождеством» придумана, подошла бы какая-то более мирная интерпретация.

Вообще, так у Филиппова случается, что идеология произведений существует вполне независимо от их образа. Что, конечно, тоже очень по-нашему, по-византийски. Объявленная программа ничуть не мешает непосредственному восприятию, для московского концептуалиста его работы как-то излишне зрелищны.

Как самая свежая инсталляция «С колесом в голове», представляющая собой рабочий стол некого – судя по кителю с медалью «За всё» и феске – турецкого офицера, над которым крутится, поблескивая лампочками-орлами, колесо-паникадило. Хозяин кабинета, видимо, отягощен грузом своей религиозно-исторической миссии наследника византийской территории.

Филиппов учился на постановочном факультете Школы-студии МХАТ, и, хотя театральным художником не работал, некоторые его инсталляции – чистая сценография, театр в отсутствие актера. Как другие его вещи – абсолютный московский концептуализм с его любовью жонглировать если не смыслами, то словами: «Веерное отключение» – инсталляция с веерами, «Замкнутое пространство» – зимний пейзаж с висящими на нем замками. Но главное на выставке, конечно, птички.

Орлы влетели в название на полном основании. Стаями и поодиночке они появляются почти во всех залах, становясь то объектами, то текстами, то символами, то вестниками. «Департамент орлов» – поясняют зрителям организаторы филипповской ретроспективы – является переводом названия давнего, 1968 г., проекта Марселя Бротарса, классика европейского концептуализма, большого насмешника.

Бротарс – поэт больше, чем художник, – любил играть с изображением мидий, национального бельгийского продукта. Ну а Филиппов выбрал орлов.

Автор: Ольга Кабанова. Фото: А. Гордеев / Ведомости