«Time Out Москва», 31 октября - 6 ноября 2011 г.

Зачем идти на выставку новых классицистов

Фонд «Екатерина» показывает работы художников ленинградской школы живописи 1980-х, которых обвиняли в фашизме, гомосексуализме и китче.

Неоакадемизм придумал Тимур Петрович Новиков. В минуты сомнений и тягостных раздумий о судьбах современного искусства, погрязшего во всяких безобразиях, совсем не рядовым участником которых некогда бывал и сам Тимур Петрович. О снизошедшем озарении существуют разные мнения — исследователи здесь резко расходятся с последователями, выражая сомнения, что обратился Новиков к прекрасному и вечному всерьез. Пожалуй, так же относился Энди Уорхол к своей «Фабрике». Где грань между серьезностью и самоиронией всегда была достаточно зыбкой. Что, впрочем, не мешало хорошо продавать свои работы и работы художников своего круга. Новиков тоже в цене, чего нельзя сказать о его последователях. Они буквально рассыпались. И, возможно, весь этот неоакадемизм держался только на энергии гения места, Тимура Петровича Новикова. Чтобы с этим окончательно ра зобраться, и нужно отправиться на первую большую выставку новых классицистов…

Возможно, выставка в Фонде «Екатерина» внесет некоторую ясность в непростой сюжет: делает ее более чем серьезный куратор Аркадий Ипполитов, человек хоть и питерский, но не входивший в секту адептов гуру и способный взглянуть на ситуацию критически. 

История неоакадемизма

Истоки неоакадемизма следует искать в группе «Новые художники», создателем которой в 1982 году стал Тимур Новиков, главный организатор художественной жизни в Ленинграде-Петербурге с этого момента и на два последующих десятилетия.

Уже в 1983–1984 годах на улицах Ленинграда грязноватых хиппи и панков затмили «твистуны тедди» — молодые люди с бритыми висками, в солнцезащитных очках, черных костюмах с галстуками-шнурками, остроносых ботинках, воспетые в песнях «Кино» и живописи Олега Котельникова. Новые идеалы физической красоты, неостиляжничество, а главное — ориентация на массовую культуру («Мы играем поп-музыку», — говорил Виктор Цой) затмевают юродство и «дикость» в рядах «Новых художников».

В эпоху, когда перестали работать идеология, форма и сюжет, живопись неоакадемизма сосредотаивается на поверхности, фактурах, интонациях. Новиков поднимает на щит мастера ретуши балетных фотографий Моисея Наппельбаумаи издевается над «глубиной» высказывания: «Все в моих работах находится на поверхности».

Переформатируя движение «Новых художников» в неоакадемизм, Тимур Новиков видел, что репрессивная власть сменилась соблазняющей властью массмедиа и теперь невозможно стать самостоятельным художником, не пройдя инициацию через прививку от «попсы» и «звездности». Новая академия, приняв установку на новейшие технологии, работу со СМИ и отработанные еще русскими футуристами принципы «самохвальства» и «петуха и кукушки», стала крупнейшим медиапроектом 1990-х.

Для «культурной публики» происходит нечто непонятное: те же самые люди, которые были глашатаями молодежного авангарда, совершают кульбит, который иначе как контрреволюцией не назовешь. Они объявляют о своем разочаровании в модернизме, говорят о возврате к традиционному искусству и провозглашают Петербург последним оплотом классической культуры. Сначала мало кто принял всерьез эту «шутку» известных безобразников, обрядившихся в сюртуки и начавших именовать друг друга профессорами, а свой сквот — Музеем Новой академии изящных искусств. Но, услышав реакционный угар в речах самообъявленных «академиков», либеральная интеллигенция не на шутку испугалась.

Неоакадемизм был обвинен в фашизме, гомосексуализме, китче. На критику неоакадемисты презрительно ухмылялись, а могли и морду набить: драки на почве дискуссий о прекрасном не были редкостью в их кругу.

Выставка продлится до 29 января.

Фаина Балаховская, Игорь Шулинский, Андрей Хлобыстин