"Коммерсантъ. Weekend", № 36 (132) от 18.09.2009

Люди без портретов
"Лицо. Образ. Время. Изображение человека в искусстве: от модернизма к современности"

Фонд культуры "Екатерина" исследует интерпретацию образа человека в русском искусстве второй половины XIX—начала XXI века. Тема, с одной стороны, простая и банальная — считай, все мировое искусство начиная с древнеегипетского кружится вокруг изображения человека. С другой — оригинальная и интересная, ведь на выставке только работы из частной коллекции Екатерины и Владимира Семенихиных, и по большей части они относятся к последним десятилетиям, в которых с образом человека в искусстве чего только ни происходило.

Сверхзадача выставки — привлечь внимание к частной коллекции, топовые вещи из которой уже показывали на первой большой выставке фонда "Движение. Эволюция. Искусство" в 2007 году, и от кураторов потребовался максимум усилий, чтобы сложить из них совсем другую картину.

То, что будет показано в фонде "Екатерина", не портреты. Это лица и тела, за которыми есть (или нет) образы людей, созданные художниками в соответствии со своим временем. Вот, например, полуобнаженные красавицы на полотне академиста Генриха Семирадского "Фрина на празднике Посейдона в Пестуме" (вторая половина XIX века) — это тела, в лицах не нуждающиеся, подслащенные салонным вкусом усредненные античные статуи. А сидящая обнаженная Ильи Репина (1897 год), напротив, берет именно лицом, которое вроде бы натурщице и ни к чему. На полотне Ильи Машкова "Натурщица с вазой" (1909 год) обнаженная модель осталась вовсе без лица — художника-бубнововалетца интересует не человеческая личность или тело, но человеческая форма. В "Кубистическом портрете" Любови Поповой 1915 года эта форма распадается на линии, объемы и цвета — если бы выбор произведений не был стеснен рамками одной коллекции и страны, этот ряд надо было бы закончить каким-нибудь однородно красным полотном Марка Ротко, где от изобразительных приемов остался лишь цвет, а от человека — одни эмоции.

Однако тут по хронологии случается соцреализм — что, впрочем, не менее интересно. И панно Александра Самохвалова "Советская физкультура" 1937 года показывает, как тело делается коллективным,— его идеально сложенные атлеты сливаются в единое целое на благо государства.

То ли от отвращения к сугубой материальности социалистического реализма, то ли следуя за развитием модернизма (художники второй парижской школы делали то же самое), нонконформисты-шестидесятники не любили тел, но в нелюбви к телесной сексуальности были едины с режимом. Быстрые портреты миловидных девушек Анатолия Зверева или распадающиеся мозаикой героини Александра Харитонова — это область чистого духа. Другой вариант — глянцевитые "морды" Олега Целкова, которые кажутся туго надутыми, но внутри них духовная пустота.

Взаимоотношения между внешним и внутренним, телесным, духовным и всем прочим у художников последних двадцати лет запутались в тугой узел, в котором без помощи кураторов выставки и не разберешься. Вот, например, "Встреча двух скульптур (Ленин и Джакометти)" соц-артиста Леонида Сокова — плотненький бронзовый Ленин с городской площади столкнулся с человеком-спичкой Альберто Джакометти. Ни один из этих персонажей не реалистичнее другого, оба они — цитаты, и между ними нет ничего человеческого.

Художники последних лет, как и положено постмодернистам, оперируют сплошь цитатами. Причем не из истории общества или истории искусства — главным источником образов стал телевизор. Отсюда и "размытые" техники, когда картинка кажется поставленной на "паузу" телепередачей, и позаимствованные из шоу персонажи. И портрет, и автопортрет возможны уже только в отношении к VIP, celebrities и stars из телевизора — в эту концепцию вписываются и "Автопортрет в образе президента" Пьера и Жиля (на выставке есть немного работ западных художников), и портреты "в образах" Владика Мамышева-Монро. И человеку ничего больше не остается, как превратиться в оцифрованного, живущего только на экране персонажа. Вот и в видеоинсталляции Аристарха Чернышева и Алексея Шульгина "Так я вижу" огромные очки с жидкокристаллическими мониторами вместо стекол транслируют изображение посетителей выставки, футуристически преображенное спецэффектами. 

Татьяна Маркина