"Коммерсантъ. Weekend", 16 января 2009.

Стиль прошедшего времени Ретроспектива Таира Салахова в фонде "Екатерина"

Взглянуть новыми глазами на классика советской живописи предлагает Милена Орлова.

В конце прошлого года Таиру Салахову исполнилось 80. Вице-президент Российской академии художеств отметил юбилей на родине — в Баку, где его чествовали как национального героя. В Москве, куда живописец перебрался еще в начале 1970-х, когда его избрали на руководящий пост в союзе художников СССР, на котором он оставался вплоть до распада обоих союзов, его юбилейную выставку в фонде "Екатерина" готовила дочь — известная деятельница современного искусства, галеристка и художница Айдан Салахова. Уж она-то умеет представить товар лицом, и ее выбор зе бест оф Таира Салахова интересен как раз тем, что ей как носителю актуального художественного вкуса кажется лучшим в творчестве не просто отца, а классика советской живописи. 

Помимо известных произведений мэтра из столичных музеев — Третьяковки, Музея Востока, Академии художеств — на выставке будут и работы, впервые привезенные в Москву из музеев Азербайджана. Одна из них — монументальное шестиметровое полотно "Тебе, человечество!", которое Айдан выудила из бакинских запасников, впечатляет не только размерами. Парящая в космосе обнаженная пара со светящимися метеорами в вытянутых руках, законченная художником по странному наитию как раз накануне полета Юрия Гагарина, с первого взгляда выламывается из хрестоматийного ряда героев основоположника "сурового стиля", прочно стоящих на земле, крепко сидящих в катере или упрямо бредущих навстречу ветру по мокрым каспийским волнорезам. Впрочем, сегодня уже довольно сложно на глаз различить те нюансы, по которым полвека назад одна вещь могла заслужить клеймо формализма и упадничества, а другая — Государственной премии за "правильный" образ современника и труженика. Трудно представить, что "Тебе, человечество!" когда-то автору пришлось срочно эвакуировать с выставки в московском Манеже, дабы не навлечь гнев ищущих формалистическую крамолу высокопоставленных ценителей прекрасного и, как объясняет сам художник, чтобы не подвести своих старших товарищей и учителей — Александра Дейнеку, Сергея Герасимова, Юрия Пименова. 

А крамола, конечно же, была. И в этом смысле показательна байка о том, как молодой Таир Салахов на спор написал дипломную работу 1957 года "С вахты" оттенками одного лишь серого. И другая, про белый свитер композитора Кара-Караева, без которого знаменитого портрета из Третьяковской галереи, заслужившего ту самую Госпремию, не вышло бы. В общем, получается, что многолетний первый секретарь союза художников СССР все-таки работал не только для прогрессивного человечества, но и для себя, живописца. Современному глазу и по-шагаловски летающие над землей персонажи, и хмурые нефтяники, и сосредоточенные композиторы (они почему-то всегда особенно удавались маэстро Салахову), и индустриальные пейзажи Апшерона с нефтяными вышками и резервуарами, да и просто какой-нибудь натюрморт с гладиолусами в стеклянной банке интересны прежде всего вот этим качеством живописи, уверенной, мужественной и честной. Можно сказать, реалистической. А можно — латентно модернистской — если конечно это слово по советской традиции не считать ругательством. Не зря ведь именно Таир Салахов осчастливил Москву уже в середине 1980-х целой серией выставок звезд западного модернизма — Тэнгли, Фрэнсиса Бэкона, Гюнтера Юккера, Гилберта и Джорджа, Роберта Раушенберга, дружбой с которым он гордится. 

Неудивительно, что энергичная манера салаховской живописи в результате оказалась главным стилем официального советского искусства брежневского времени. И как бы к этому факту не относиться, можно поблагодарить маэстро Салахова, что у этого времени вообще был хоть какой-то стиль.