"Итоги", 02.06.2008

Ангел, я тебя знаю Ретроспектива Виктора Алимпиева на Лубянке

Фонд "Екатерина" и галерея "Риджина" показывают (до 28 июля) первую ретроспективу Виктора Алимпиева. Алимпиеву - 35 лет. При этом никому не придет в голову числить его среди молодых художников. Хотя он хрупок, тих и собственную пресс-конференцию, которая задерживалась, дожидался, примостившись на крае стульчика в заднем ряду. Меж тем сегодня это один из самых известных в мире российских художников. Только его персональные выставки были показаны в Германии, Бельгии, Франции, Италии. Первая ретроспектива Виктора Алимпиева в Москве представляет около 40 произведений, созданных за 10 лет - с 1997 по 2007 год. Как видеоработ, так и живописных серий.

Между ними, кажется, нет решительно ничего общего. Полотна, написанные в бледных серовато-розовых тонах, выглядят абстракциями. Названия - "Брошенные знамена, похожие на пашню", "Край поля", "Битва вдали" - не многое проясняют. Потом, правда, обнаруживаешь, что, например, в серии "Край поля" линия встречи розово-прозрачной поверхности и жемчужно-серой все время сдвигается. И каждое полотно - что-то вроде разогнанного до размера экрана кадра из киноленты. Или - фрагмента скульптуры. Причем засвеченного, так что от предмета, будь то поле или знамя, остается только контур. Нечеткий, чуть ли не мерцающий. 

Видеоработы, напротив, полны жизни, движения, телесного усилия. В "Зарницах" первоклашки стучат пальчиками по партам, пока этот звук не превратится в звук летнего ливня - сплошного, движущегося стеной. Тут всполохи зарниц соседствуют с жестом открытой ладошки, приложенной ко рту. В "Моем дыхании" две девушки поют, точнее, учатся правильно дышать во время пения. В "Соловушке" толпа старшеклассников под музыку Малера то всматривается напряженно во что-то, то смеется над чем-то нам невидимым. В новой работе "Чей это выдох?" группа людей пытается петь, но кому-то всегда не хватает дыхания. И тогда другие ободряют-утешают его немым жестом. 

Более конкретные работы трудно представить. Нежный пробор на девичьем затылке. Хрупкость позвонков на напряженной спине. И каждый отдельный жест вроде понятен. Но смысл происходящего не то чтобы ускользает, он не поддается пересказу. Как, скажем, музыка Густава Малера или Эрика Сати. Важны тональность, повторы-рифмы, всегда неточные... И тишина, которая всегда как разрыв или как ожидание взрыва. Это ожидание сродни хичкоковскому саспенсу. И это самое странное у Алимпиева - ощущение невыносимого напряжения. При том, что все в пастельных тонах, фон - белейший, лица - словно с полотен старых мастеров. Персонажи Алимпиева, у которых, как вы догадываетесь, нет имен, наши современники. Вот и лак на детских ногтях блестит. И маечки, в которые певцы одеты, вроде спортивных. Такие в супермаркетах продаются. Меж тем эти лица тревожат тем, что ты их видел. Эти завитки на шее девочки, как на портретах венецианок. Склоненная головка, словно у вермееровской "Девушки с жемчужной сережкой". Это сходство рождает странное ощущение вневременности происходящего. То есть вроде это и сейчас, но и столетия назад, и вообще - всегда. Поэтому, когда Алимпиев роняет давно забытое слово "ангелоподобность" в отношении своих героев, не удивляешься. Скорее вздыхаешь облегченно - ужели слово найдено? Понятно, почему у них дыхание перехватывает. В высших сферах воздух разрежен.

Жанна Васильева