"Итоги", 16 апреля 2007 г.

Вечность на ощупь
Ретроспектива Владимира Янкилевского открылась в фонде "Екатерина"

"Мгновение Вечности" - так называется выставка Владимира Янкилевского в выставочном зале фонда "Екатерина". Более 70 работ, привезенных из крупнейших музеев и частных собраний России, Европы, Америки, позволяют увидеть полувековой путь одного из самых ярких художников "неофициального" искусства.

В 1960е после участия в выставке в Манеже, где Хрущеву устроили встречу с работами нонконформистов, перед Янкилевским надолго захлопываются двери выставочных залов, не говоря уже о музеях и Союзе художников. Его причисляют к "клубу сюрреалистов", где он оказывается в хорошей компании с Юрием Соболевым, Юло Соостером и Ильей Кабаковым. Правда, сюрреализм Янкилевского специфический. В цикле "Анатомия чувств" он, кажется, занят поиском структуры эмоций. Его интересует создание атласа наподобие анатомического, который смог бы наглядно запечатлеть рождение импульсов влечений и любви. И наоборот, значки, заимствованные из формул ученых, и фрагменты, напоминающие детали технических приборов, он использует как краску, то есть вполне иррационально. Эта убежденность в том, что искусство идет рука об руку с наукой, не только отсылает к оптимизму эпохи НТР, но находит параллель в далеких временах Ренессанса, когда мощь человека казалась соизмеримой с божественной. Не случайно в коллажах Янкилевского так упорно повторяются фрагменты иллюстраций с портретов Пьеро делла Франчески и Леонардо.

Это не единственный парадокс Янкилевского. Его живописные работы монументальны. Его триптихи формируют пространство зала примерно так же, как настенная роспись формировала пространство храма. Названия "Мы в мире", "Адам и Ева", "Пророк" говорят сами за себя. Гораздо больше, чем устройство социума, художника интересует устройство мира вообще. Поклонник прогресса и разума явно склонен к метафизическим штудиям.

Неудивительно, что, так же как его полотна не имели ничего общего с бодрыми картинами соцреалистов, они равно не вписываются в постмодернистскую стратегию актуального искусства. Янкилевский, похоже, вообще не хочет знать об актуальности. Во времени его интересует проблеск вечности. В знаменитом триптихе 1987 года "Памяти отца", который первым встречает зрителей на выставке, фигура человека в пальто, ушанке, с газетой, держащегося за поручень вагона метро, повторяется в соседних контурах-прорезях. В одном контуре - ослепительность света и многоцветие горизонтали, в другом - серое пространство с непонятными стрелочками, углами, квадратиками. Сиюминутное измерение настоящего с его подчеркнутой реальностью (и пальто, и портфель с газетой - всамделишные, их можно потрогать) возникает на пересечении координат истории социума и вечности, времени вообще не знающей. Для того чтобы это пересечение возникло, понадобился человек. Признание художника в одном из интервью, что он пытается "очеловечить Вечность", весьма точно.

В серии "Двери" зритель обнаруживает внутри шкафа-квартиры набор галстуков, старые фотографии, ключи, нарисованный на старых обоях абажур и... контур (а то и муляж) человека. В результате натюрморт превращается в аллегорию, вроде тех, какие обожали в Средние века. Например, в аллегорию меланхолии или одиночества. Их, как и вечность, у Янкилевского тоже можно потрогать.

Жанна Васильева